Лезвие одного рассвета

Кто знал, когда в 2001 году перестраивали Майдан, устанавливали на нем Монумент Независимости, закрывали одни фонтаны и открывали другие, что ни замыслы архитекторов, ни потрачены бюджетные средства не способные повлиять на творение этого пространства так, как народный протест?

За несколько недель непрерывных митингов Майдан изменился, появившись как арт-локация, а проще – арт-поле, на котором вместе с образцами социального поведения растут новые художественные коды.

Спонтанные проявления солидарности художника и общества обязаны тем качествам, которые вдруг выросли здесь одновременно с палаточным городком. Уступить место, поделиться едой, попросить прощения, помочь более слабому или просто тому, с кем очутился рядом, улыбнуться, потому что именно улыбки всегда так недоставало на киевских улицах.

И осознание себя как волонтера везде, уже за пределами Майдана, когда движешься по ближним и дальним кварталам, в которых так много всего и сразу, – машин, салонов итальянской сантехники и мотоциклов с фастфудом, автобусов с милицией за тонированным стеклом, шевроле и мерседесов с флажками, прохожих, завернутых в широкие полотнища флагов, и священиков в ризах.

Майдан вписался в город как пространство, наполненное новым, адекватным времени, искусством. Метафоры слышатся здесь уже в самом воздухе, нужно лишь их заметить и поймать. Они – как снег, который падает из ночного неба на вечное лето украинских двухцветов, а затем направляется к бочкам для обогрева, но тает еще в воздухе, не успевая коснуться рук, протянутых к теплу. Воздух Майдана имеет свои особенные ноты, связанные именно с этим теплом от бочек, вокруг которых объединяются. Это сочетание запахов дыма, ладана и металла.

Здесь рождаются бренды, которые не нуждаются в тендерах и раскрутках, заседаниях экспертных комиссий и премиальных выплатах, но могут представлять нашу страну за рубежом в свете более выгодном, чем талисманы чемпионатов по футболу. Нынешняя киевская Елка заслуживает собственную выставочную площадь в украинском павильоне на одной из будущих биеннале. Фортепиано между баррикад и границ милиции является ярким образцом национального уличного перфоманса. Мгновения, которым повезло попасться на глаза художникам, и художники, которым, в свою очередь, везет их поймать, творят не одну пронзительную короткометражку. Лозунги, аккумулируя общественные императивы, создают вместе с художниками незаурядность современного плаката.

Я спросила себя, почему Майдану не угрожает конъюнктура, ведь это искусство можно рассматривать как такое, которое выполняется в известной мере на заказ? Ответ приходит сразу. Майдана есть еще и временем, а не лишь пространством. Той предельной ситуацией, в которой очутилось общество и его артисты, которые первыми чувствуют нехватку Свободы как невозможность творчества. Соответствующим символом безвыходного положения является другой майдан, в другом украинском городе, майдан, который однажды очутился за решеткой. Вместе с другой елкой, которая никогда не сможет стать артефактом.

Предельность Майдана – это тонкая полоса кровавого рассвета 30 ноября. За ней осталась ночь, поглотив наши прошлые аргументы, дела и интересы, которые когда-то казались такими важными, но вдруг исчезли. С него начался новый день, желательно бесконечный, и страх новой ночи. Свобода движения Майдана – это маятник, который колеблется между страхом и радостью, и, как бы нам не хотелось увеличить амплитуду этих колебаний, пока Майдана длится, предел его продолжения определен достаточно четко.

Искусство, созданное в этом времени, обречено на свободу. Конъюнктура придет позже, когда исчезнет угроза насилия и кровопролития. Пока поэты и музыканты останавливают коммунальную технику и строят баррикады, они не ошибутся. Потому что именно они острее чувствуют лезвие одного рассвета, тонкое лезвие «пан или пропал», без всякого наркоза эйфории.

На снимке: Оксана Розумна на "Зеленой сцене" в Чернигове