Геннадий Кофман: Кино о правах человека проще всего снимать в другой стране. Исключение – Беларусь

С 30 марта по 6 апреля 2007 года в Киеве проходит Четвертый международный фестиваль «Дни документального кино о правах человека «Украинский контекст».

Фестиваль проводится в Украине с 2003 года. В прошлом году впервые работало правозащитное жюри, в состав которого вошли известные правозащитники Украины, Беларуси, России. Основным критерием оценки было то, насколько удачно в картине раскрыта тема прав человека. В этом году работы фестиваля оценивает еще и медиажюри, в состав которого входят журналисты ведущих украинских СМИ.

Об особенностях фестиваля в этом году «Высокий Вал» попросил рассказать его директора и продюсера Геннадия Кофмана:

- Документалистика в современном украинском кинематографе – достаточно редкое явление. Как Вы это оцениваете? Возможно, я не права. Хотелось бы услышать Ваш комментарий относительно уровня современных фильмов и документалистики.

- Начнем с того, что украинская школа документалистики была одной из самых сильных школ в мире. Может быть, очень болезненно отразилась эпоха безвременья на этом всем, и пока, к сожалению, говорить о какой-то возрождающейся школе очень сложно.

Но кино есть, кино делается и приспосабливается к сегодняшним условиям и финансирования, и производства. Это пока редкое явление, но его знают и любят в мире. Сюда приехали люди из других стран. Я смотрю, они отмечают себе в программке, какие фильмы они будут смотреть.

Они едут к конкретным режиссерам. Я вижу эти слезы и обнимания после долгого времени, в течение которого они не виделись… Они знают и любят режиссеров.

Думаю, что украинская документалистика есть. Другое дело – очень сложна система финансирования. Если раньше это было проще, был государственный заказ, Госкино, то сейчас каждый фильм – это штучный товар. И очень сложно на него получить источники финансирования.

Это отдельное искусство, отдельное направление. К сожалению, мало пока продюсеров, которые бы могли продвигать документальное кино здесь. В России это немного проще налажено. У них все-таки есть система государственной поддержки. Причем, документальное кино снимается и в глубинке, и в Краснодаре, и в Екатеринбурге, в Саратове. В самых различных городах, не только в Москве.

Здесь эта система разрушена. Поэтому есть небольшой «занепад». Но это все преодолимо.

Важен такой контакт как обмен. Сейчас вы будете наблюдать встречу российских документалистов с украинскими кинематографистами. Люди ждут этой встречи.

- Фестиваль «Украинский контекст» проходит в четвертый раз. Что традиционного и что нового в этом фестивале?

- Традиционное прежде всего то, что этот фестиваль зрительский.  Мы принципиально делаем так, чтобы как можно больше людей могли попасть сюда совершенно свободно.

То есть, если другие фестивали – это такое тусовочное мероприятие, если туда попасть очень сложно, то мы наоборот сделали вход свободный. Мы упразднили всякие «проходочки», показы здесь идут в вечернее время. Это очень важно, чтобы люди после работы, после учебы смогли прийти посмотреть это кино. Это традиционно.

Что нового? Фестиваль проходит в Киеве одновременно в трех залах. Больше фильмов стало. Я не уверен, что это хорошо. В этом году почти 100 фильмов. Будем, наверное, все-таки уменьшать, потому что я боюсь, чтобы фестиваль не стал «кладбищем» фильмов, когда в потоке теряются шедевры.

Режиссеры порядка 40 стран присылали в этом году заявки. В программу попало гораздо меньше.

Второй год работает правозащитное жюри. У них свой подход, свой взгляд. Я категорически не вмешиваюсь в их принципы работы. Здесь важна оценка фильмов с точки зрения правозащитников.

В этом году впервые работает медиажюри. Мы очень хотели, чтобы фильмы о правах человека оценили авторитетные журналисты Украины, которые имеют свое уважаемое зрителем, слушателем, читателем мнение. Что получится? Не знаю. Нам важно их мнение, их оценка работ. Потому что есть фильмы субъективные…В общем-то авторские работы всегда субъективны в отличие от журналистских.

- Не открывая пока завесу всего фестиваля, все же насколько интересно представлена Украина на этом фестивале? Ведь, напомню название фестиваля «Украинский контекст».

- Во-первых, фильмы которые берем в программу, должны быть актуальны для украинского зрителя. Если мы говорим о каких-то далеких проблемах, они должны все равно быть в нашем контексте. А украинские кинематографисты очень широко представлены. Больше, чем в прошлые годы.

Здесь есть и работы студентов, что меня очень радует. Это 5 студенческих работ. Но мы их не выделяем в отдельную программу. Мы их показываем наравне с метрами, наравне с сильными работами.

И, конечно же, надо отметить фильм «Лиза» Тараса Томенко. Уже много говорили об этом фильме, в прошлом году состоялась его премьера.

Есть ретроспектива. Точнее, не ретроспектива, а давно созданный фильм Михаила Ткачука «Мандри в країну Чаянова» 1995 года. Мне показалось, что он может быть актуален. Потому что, во-первых, в этом году очередная дата 37-го года, очередной грустный юбилей. Думаю, это найдет отклик у зрителей. И потом наша задача сделать так, чтобы кино и зритель встречались. Кино, которое даже было сделано давно, но о котором не знает зритель…Я думаю, уже имеет место такая кинематическая ретроспектива.

Есть работы не совсем артовые, но публицистические. Мы хотим больше знакомить зрителя с украинским кино. Здесь будет презентация телевизионного спецпроекта Наталки Фицич «Відкрита зона».

Сегодня был показ телевизионной работы – фильма Игоря Чайки «Соло для медиа» о том, что происходило с медиа в период виборов и что происходит после выборов. То есть это не фильм, это обозрение, анализ того, что есть.

- Как вам удалось привлечь такое огромное количество режиссеров из разных стран? Как вы сказали, заявки подали более 40 стран. Каким образом выходили, находили их? Или они Вас находили?

- Разными путями… Один из путей – это искусственный поиск. Поскольку фестиваль зрительский, мы отслеживаем те фильмы, которые уже получили награды, которые могут заинтересовать нас. Даже из эгоистических позиций мы бы хотели их посмотреть. Начинаем охотиться за этими фильмами через продюсеров, через режиссеров.

Второй путь уже традиционный. Наши партнеры – это два фестиваля: пражский фестиваль по правам человека «One world» и варшавский фестиваль «Watch docs». Они нам помогают в программировании и ориентируют, что делается сегодня в документальном кино по правам человека.

Ну и третье направление – это то, что фестиваль чуть-чуть уже узнали. Потому что много заявок из Европы. Наверное, люди где-то узнают на сайтах, по каким-то источникам. Потому что много работ приходило – это такие стихийные заявки в основном из Европы. Люди предлагали свои работы, четко выполняя все требования регламента. Все что нужно, они присылали. Те фильмы, за которыми охотимся мы, там приходится выпрашивать всего по чуть-чуть.

Причем, чем ближе к нашим краям, тем менее организованные режиссеры. Это большая беда. Потому что собрать фильмы Украины очень тяжело. Бегаешь и у каждого выпрашиваешь: «А дай-ка мне свою фотографию, а дай-ка мне синопсис своего фильма, а нет ли у тебя его случайно на английском языке?».

Мы говорим о кризисе. А может быть кризис у нас в головах? Мы сами еще не готовы себя промотировать. Потому что режиссеры европейские безо всяких там заигрываний четко выполняют требования регламента. И у меня, и у любого другого организатора фестиваля не болит голова: человек прислал фотографии, все что требуется для фестиваля. Это тоже очень важно.

Я еще добавлю, что в конце прошлого года фестиваль приняли в международную сеть по правам человека. От бывших стран Союза только два фестиваля участвуют – мы и российский «Сталкер». Но последний, между нами говоря, «в скобочках» о правах человека, т.к. он более политкорректный. У нас более провокативные ленты, у россиян же в этом смысле есть свои сложности.

- Тема прав человека – это постоянная тема фестиваля?

- Да, это фестиваль о правах человека. Другое дело, что только второй год работает жюри. Наше понимание прав человека – это не только…, даже это не столько должно быть иллюстративно о каких-то проблемах. Это могут быть какие-то эмоциональные глубокие работы. То есть не всегда можно четко дифференцировать этот фильм: это о правах заключенных, это о правах женщин, это о правах детей… Хорошее кино в комплексе, и иногда не знаешь, к какой категории его отнести. А лучше не думать. Лучше смотреть и эмоционально заряжать зрителя. Фестиваль принципиально именно в этом направлении работает.

- Для Вас как для организатора фестиваля эта тема близка. Я Вас помню еще по семинарам 2000 года, по семинарам ЮНИСЕФ по правам человека. То есть эта тема проходит красной нитью в Вашем творчестве?

- В 2003-м году я предложил ООН-овцам сделать такой фестиваль о правах человека. И первые, кто поддержал, с кем мы начинали его делать, это Комитет по правам беженцев. Но потом у нас произошло небольшое недопонимание концепции фестиваля с ООН. У них получился свой фестиваль. Я категорически не хочу, чтобы здесь было игровое кино. Для ООН почему-то хочется, чтобы кино было игровым. Я даже отказался делать этот фестиваль. Потом Хельсинская группа по правам человека предложила мне: «Надо, надо, давай…». Долго уговаривать не пришлось, и фестиваль 2005 года стал продолжаться. В этом году уже почти достигнуто соглашение, вышли с предложением ООН-овцы объеденить все-таки фестивали.

- Будут ли определяться лучшие фильмы фестиваля?

- Работает три жюри: жюри правозащитников, медиажюри и пытаемся определить зрительские симпатии. Тяжело дается, потому что просто не хватает волонтеров, чтобы у каждого зрительского зала раздавали анкеты. Сегодня открываем на нашем сайте форум, где можно будет оставить свои отзывы. Зрительское мнение для меня лично – это самое важное мнение.

Мы принципиально не делаем профессиональный конкурс. Во-первых, тогда должны быть другие критерии оценивания работ. И может работа быть менее профессиональная, но настолько искренняя, что ее хочется показать. Просто с такими критериями многие работы начнут отпадать. Я пока этого не хочу.

Есть в Украине прекрасный фестиваль «Контакт», где конкурс профессиональный, конкурс творческий. Дублировать друг друга, наверное, смысла нет. Создавать Нью-Васюки? Для серьезного конкурса надо приглашать знаменитых режиссеров. Это жюри, это другой подход.

Возможно, в ближайшие годы мы к этому подрастем. Сейчас принципиально мы неготовы. Все-таки многое делается на энтузиазме и общественных началах. И здесь не столько какие-то бюджеты решают, сколько консолидация общественных инициатив.

- Если брать именно правозащитный формат кинематографа, то в какой стране на постсоветском пространстве режиссер себя чувствует наиболее комфортно? С учетом таких факторов, как общее развитие кінематографа в этой стране, финансовой свободы, уровня свободы общества в целом и прав человека.

- Вы знаете, мне кажется, что эти категории несовместимы. Наиболее комфортно с точки зрения производства, наверное, сегодня чувствуют себя в России. Они считают, что поскольку документальное кино маргинализировано, для малой аудитории и некоммерческое, оно не попало под молот форматов, цензуры. В игровом кино сегодня жесткие законы рынка. Сегодня снять художественный фильм творческий очень сложно, почти нереально. На телевидении мы с вами знаем, что происходит. Такое же кино в России снимать проще, они получают государственную поддержку, и им удается снимать авторское кино.

С точки зрения цензуры, с точки зрения поведения художника в обществе иногда им удается и там формировать свои высказывания.

У меня как-то появилась мысль, что проще всего снимать кино о правах человека в другой стране. Так получается, что наиболее сильные работы режиссеров в других странах. У нас было несколько тем, которые мы бы хотели реализовать в Украине и поняли, что мы не найдем режиссера, не найдем команду резидентов Украины. Мы просто подвергнем авторов большому риску. В стране еще очень жесткая система, которая не даст свободно работать.

Была тема по депортации узбеков, это уже после прихода новой власти. Но народ просто боялся.

Прекрасные работы делают белорусы несмотря на все. Находясь в своей стране. Юрий Хащеватский и Виктор Дашук. И до сих пор живы. Тут сложно говорить, это вообще феномен, как они работают. Хащеватский не выходя из своей квартиры, потому что он не может выйти на площадь и руководить. Но ему приносят операторы видеоматериал, и он сидит в своей монтажке и все это делает. Дашука выгнали из киностудии. Тем не менее, он делает кино и продолжает работать.

А организовать нормальный поток, даже не поток, а хотя бы что-то в Украине… Мы пытаемся, чтобы фестиваль был каким-то провокатором, побудителем к этому всему. И темы есть, но очень сложно. Потому что режиссер не должен чувствовать, что это заказ, он должен к этому прийти, а значит должна быть какая-то генерация, должен быть работающий в этой теме режиссер. Как правозащитный режиссер.

В мире есть такие имена, например, Петер Лом. Который в 1968 году родился в Чехии, и его родители в том же году уехали из Чехии в Штаты по понятным причинам. Сейчас он живет в Лас-Вегасе, снимает кино на канадско-норвежские деньги на самые различные темы, касающиеся прав человека. Его фильм будет показан на фестивале.

То есть, художник должен чувствовать себя свободно и не быть привязанным к реалиям. Иначе все будет в рамках хозяина, заказчика.

- Спасибо за содержательную беседу.