Сержант Филонич ходил в бой в бронежилете

На войне жизни пехотинца на передовой очень короткая. А черниговец Николай Симонович Филонич каким-то чудом уцелел в военном лихолетии и дожил до нынешних дней.

Что его оберегало? Мамина молитва? Бронированный оберег? Или судьба? Трудно сказать. Парень даже крестика не имел на шее. Но, невзирая на четыре ранения, он выжил, вернулся домой!

Родился будущий полковник, кавалер трёх боевых медалей и ордена, в 1925 году в селе Берёзовая Лука на Полтавщине. После семилетки вступил в Гадяцкий педагогический техникум. Третий курс закончить помешала война. Студентов эвакуировали на работы. В 17 лет юношу призвали в армию. В 1943-ом в запасном полку он стал сержантом и командиром пулемётного отделения.

— Станковый пулемёт «Максим» — оружие очень тяжёлое, — рассказывает ветеран, — станок весит 32 килограмма, «тело» — 24 килограмма, плюс в него заливается 6 литров воды, ещё нужно тянуть 10-килограммовый бронированный щит, коробки по 8 килограммов с патронами. В отделении было по 5-7 бойцов. Наше главное задание — отсекать пехоту от танков. . .

Первое боевое крещение М.Филонич получил на Курской дуге. На их участке он в составе 571-го стрелецкого полка 161-й дивизии отбил атаку и не дал врагам пройти. А затем вместе с товарищами наступал по Сумской, Полтавской областям.

Наиболее памятные были бои на Букринском плацдарме.

— Мы сделали плот из переяславского леса, сбив несколько колод, и таким способом переправились с пулемётом через Днепр, — вспоминает ветеран. — Отмечу, что стали переправляться намного выше того места, где должны были пристать. Ведь быстрое течение относило плот. Наш полк был среди первых, а фашисты ещё не успели организовать бомбардировки переправы. Они не надеялись, что сразу станем брать высокий правый берег с бугорчатой местностью. Что было позже, трудно себе даже представить. Захваченный плацдарм атаковали немецкие дивизии. Бомбы. Артснаряды. Захватываем один холм. Они сидят на другом. Всё выжжено, в крови. И так целый месяц! В этом аду, особенно во время переправ, погибло до 250 тысяч наших воинов.

Николай Симонович сейчас критически оценивает действия некоторых командиров:

— Было много необученных ребят. Их только призвали — нужно было хоть чему-то поучить. А их сразу в бой, под пули. . .

25 октября их полк переправили на левый берег и приказали направляться под Киев. После длительного ночного марша и несколькочасового отдыха в селе под столицей опять приказ: возвращаться назад. Прошли много километров. Ещё приказ: возвращаться туда, где ночевали.

— Мы мысленно возмущались приказами руководства, — говорит собеседник. — Думалось: «Что у нас за командиры?». Ведь выходило так, что кто-то что-то значительное напутал. Но, как я уже узнал после войны из воспоминаний одного генерала, в действительности командование таким способом дезинформировало противника. Над нами пролетал разведывательный самолёт — «рама», который фиксировал это передвижение. Мы создавали эффект подготовки наступления именно под Букрином. Хотя руководство уже имело другие планы и выводило из плацдарма танки под Лютиж.

И опять бои. Под Бердичевом 6 января Николай Филонич был ранен в колено. К счастью, осколок не раздробил кость, и через полтора месяца пулемётчик уже опять был на фронте.

— Однажды к нам пожаловал командир и отобрал 20 бойцов, — дальше вспоминает Филонич. — Так я попал в штурмовой специальный подраздел. Нам выдали 22-килограммовые бронежилеты и каски. Почти три недели мы учились в них атаковать противника. Мы должны были идти в наступление одновременно с артиллерийским обстрелом. Осколки артиллерийского снаряда, как правило, летят в противоположную от пушек сторону. Враг в это время прячется. А мы идём за 50-80 метров от разрывов. Поэтому только стихает артобстрел — штурмовики уже во вражеских окопах. Первый такой штурм был на Львовщине 27 июля 1944 года. Мы шли за огневым валом. В траншее прямо на меня выскочил из блиндажа обер-лейтенант, которого я ударил прикладом автомата по каске и упал на него. Однако офицер был крепкий, он кинжалом пытался ударить меня в грудь, и не смог пробить бронежилет. За пленного обер-лейтенанта я получил орден Славы ІІІ степени.

Сколько жизней спасли бы бронежилети, если бы наладили их массовое производство! Но, похоже, в те времена дешевле было бросить на смерть чью-то жизнь, чем организовать изготовление защитных средств.

Под Старым Самбором — ещё тяжёлое ранение. Госпиталь. И опять после выздоровления бои — под Кенигсбергом.

Ветеран и сам удивляется, как большинство дней войны пережил в наскоро оборудованных землянках, в экстремальных условиях морозов, дождей, в плохой обуви, выношенном солдатском наряде с вшами. Да и с пищей стало лучше лишь под конец войны.

. . . После Победы — военное училище, служба в военных гарнизонах. Ушёл прежний фронтовик на пенсию в звании полковника из штаба армии в Чернигове в 1979 году. В настоящее время Николай Симонович, невзирая на почтенный возраст, активно участвует в работе Черниговского областного совета ветеранов Украины.

Цифры и факты о Букринском плацдарме (Виктор Король, доктор исторических наук):

«Ещё раз напомним, что колоссальные потери советских войск командования пополняло с помощью пресловутых полевых военкоматов, и среди этой категории пополнения потери были наибольшими, потому что их Ватутин и Конев с разрешения Жукова бросали в бой первыми, и это по большей части необстрелянная молодёжь, без необходимого вооружения и подготовки.

И хотя общее соотношение сил впоследствии было в нашу пользу: 35 стрелковых дивизий против 19 гитлеровских, 908 танков против 422, 2960 пушек и миномётов против 2229, 733 самолёта против 455, первое время через отставание сапёрных подразделов, которое замедлило темпы сосредоточения тяжёлой техники, на плацдарме состоянием на 26 сентября находились семь 76-мм пушек, 29 12-мм миномётов, 31 лёгкий танк и только один Т-34 лейтенанта Ю.Сагайдачного. Отсюда и колоссальные потери. Были они большие и в течение всего октября, особенно 12—15 и 21—28.

Противнику удалось крепко зажать наши войска в Букринском изгибе, этому способствовали также упомянутые сложные географические условия местности. Всего за период с 22 сентября до конца октября 1943 года, когда было принято решение Ставки начать подготовку новой операции относительно наступления на Киев с Лютизкого плацдарма, погибли около 240 тысяч советских воинов, в том числе и свыше 7,5 тысяч киевлян и жителей Киевской области, из общего количества 11157 погибших в 1943 году, мобилизованных полевыми военкоматами».