Александр Корниевский любил экспериментировать и был рационализатором - вспоминает Николай Ещенко

Эти двое известных во всём мире мастеров ещё при жизни вошли в историю. Их изделия и некоторые вещи трепетно хранит Черниговский областной исторический музей им.Тарновского.

А ещё они были хорошими приятелями, которых объединяло общее дело - создание прекрасных музыкальных инструментов.

Одному - автору современной украинской концертной бандуры Александру Корниевскому 21 марта исполнилось бы 120. Другой - Николай Ещенко, в свои 76 ещё смог, благодарить Бога, отремонтировать недавно изобретённую кобзарём-лирником Василием Нечепой 85-тую бандуру своего старшего товарища.

Нечепа говорит, что теперь на ней можно ещё долго играть и чрезвычайно благодарен мастеру за работу. И не только за эту. Для народного артиста Украины, лауреата Национальной премии им. Т. Шевченко Николай Ещенко в своё время изготовлял и кобзу, и бандуру, и, очевидно, не одну. . . Василий Нечепа вспоминает, что когда он был студентом, мастер с  него даже деньги за работу не брал.

Николай Ещенко слывёт одним из лучших гитарных мастеров прежнего Союза. Он - лауреат нескольких всесоюзных конкурсов и премий, награждённый медалью "Мастер - золотые руки". Его имя занесено во многие каталоги и справочники, в том числе, международные. На инструментах Ещенко играли выдающиеся советские гитаристы П. Полухин, В. Петренко, П. Андронов и другие. А известный русский бард, лауреат Государственной премии им. Б.Окуджавы Александр Дольский и до сих пор не расстается с его изделием. Он считает гитары черниговского мастера лучшими в мире и потому за всё время знакомства купил у него их уже 5 штук.

Николай Ещенко - последний из "старой гвардии" выдающихся музыкальных мастеров щедрой на них когда-то Черниговщины. Разговаривая с ним, чувствуешь, какой это светлый, высокодуховный и скромный человек. Гостей он обычно ведёт по крутой лестнице наверх в свою мастерскую, которую любовно называет "голубятней". В этом крошечном помещении, начинённом множеством рубанков, стамесок, резаков, заготовок, линеек, лекал, деталей, баночек, приспособлений, книжек и фотографий и состоялся разговор мастера с корреспондентом Укринформа.

- Николай Иванович, в эти мартовские дни на Черниговщине чествовали память знаменитого музыкального мастера Александра Корниевского. В связи с этим, ваши воспоминания о нём, думаю, будут очень уместными и ценными. Расскажите, пожалуйста, когда Вы с ним познакомились, какие отношения имели, были ли Вы его учеником?

- С Александром Корниевским я познакомился в 1965 году, когда в экспериментальном цехе Черниговской фабрики музыкальных инструментов, где я работал, началось освоение бандур. Первые инструменты я изготовлял вместе с Иваном Гладилиным, который разбирался в бандурах и учил меня всему. Учеником Корниевского я не был, но он охотно делился с нами своим опытом, когда приезжал на фабрику. Всегда заходил к нам в цех, подсказывал что-то, делал замечания, и к его мнению прислушивались. Александр Самийлович наведывался на фабрику, когда нуждался в каких-то материалах, потому что Корюковка, где он жил, была тогда фактически селом. Наше руководство относилось к нему доброжелательно и директор говорил нам, чтобы мы сообщали, если Корниевскому что-то нужно. Всё, мол, ему выпишем, оформим или даже так дадим.

Постепенно наши отношения из Корниевским перешли в дружественные. Мы переписывались, обменивались посылками с нужными для работы вещами, особенно я ему много чего отсылал. А когда уже встречались - наговориться не могли, сутки разговаривали бы. Так бывает, когда встречаются два единомышленника. Характер у Корниевского был весёлым, общаться с ним было очень легко.

- Десять лет Корниевский провёл в советских лагерях на Дальнем Востоке. Делился ли он с вами воспоминаниями о пребывании в заключении?

- Много он об этом не рассказывал, но знаю, что на зоне его золотые руки были замечены и потому он имел право свободно выходить из лагеря. Там Александр Самийлович тоже изготовлял музыкальные инструменты, сделал себе бандуру и давал концерты. Он был прекрасным гравировщиком, и когда начальник лагеря увидел, какие он барельефы выливает на бандурах, то попросил украсить подобным и свой револьвер. В лагере Корниевский не одну бандуру сделал. Некоторые, знаю, вывез его сын, который освободился раньше и заехал навестить отца. Когда же мастер выбирался уже на родину, а денег не было, то садился с бандурой на перроне и играл. За это его проводники впускали в вагон и довозили к какой-то станции. Так с пересадками человек и доехал в родные края.

- Сам Корниевский писал, что в лагерь попал за то, "что делал бандуры и тем способствовал развитию украинской национальной культуры". Известно ли Вам, что стало формальным поводом для его ареста?

- Ему, кажется, такое обвинение и предъявили - "за националистическую интервенцию". А в целом, думаю, причина была не одна. Так, например, Корниевский любил подписывать свои инструменты на английском языке: фамилию свою под струнодержателем писал на латыни, а внутри, говорят, ставил "Made in Korukivka". Делал это не для иностранцев, а потому что просто любил всяческие новации. А в сталинские времена, как известно, за такое можно было и поплатиться. Когда я увидел эту 85-ую его бандуру - сразу подумал, что человек за неё сидел наверное - на ней он английскими буквами расписался.

- Инструменты Корниевского, которые хранятся в Черниговском историческом музее, рассказывают о том, что он был рьяным экспериментатором. То он третью деку гитаре приделал, то второй гриф, то дополнительные струны, где-то там протянул. А его бандурина - полубандура и полуаккордеон - это вообще что-то уникальное. . .

- Да, одинаковых по форме инструментов у него не было. И сам мастер считал, что они звучат лучше, чем стандартные фабричные. Мы на фабрике делали бандуры из ивы - это дерево легче немного, а он использовал клён, орех и, по-видимому, берёзу. Мне трудно сказать, были ли его бандуры лучшими по звучаниею, но что более тяжёлыми - это точно. А ещё Корниевский был рационализатором, постоянно внедрял что-то новое. Его идеи быстро подхватывали киевские мастера. Я не считаю их непорядочными, но они много чего у него "одолжили", особенно в части переключения тональностей. Они, конечно, делали что-то иное, может, даже, временами лучше, но принцип оставался тот же. Я тоже, когда делал кобзу для Нечепы, попробовал использовать принцип Корниевского, но что-то мне не очень понравилось, показалось технически несовершенным и я сделал по-своему. На кобзе даже не видно, что там является переключением тональностей.

- Александр Корниевский прожил 99 лет. Последнюю свою бандуру изготовил в 90-летнем возрасте. Вы контактировали с ним до его последних дней, поэтому, по-видимому, знаете, были ли у мастера ученики?

- Как-то особенно и не было. Разве что такие как я, которые интересовались. В одном из писем приятелю-бандуристу Александр Самийлович писал: "Ко мне приезжал мальчишка из музыкальной фабрики" - это он имел в виду меня.

- Какие черты, с Вашей точки зрения, присущие всем мастерам по изготовлению музыкальных инструментов?

- Любовь к своему делу и трудолюбивость. Если даже в лагере Корниевский делал бандуры - это о многом говорит. Ведь если дома где-то можно достать необходимый рабочий инструментарий, где-то изготовить, то на зоне всё это нужно было сделать самому.

- Александр Корниевский вошёл в историю как бандурный мастер, хотя за своюй жизнь сделал бесчисленное количество скрипок, лир, арф, виолончелей, гитар, цимбал, мандолин, балалаек. Считали ли Вы свои инструменты?

- Я не считал, но, если "прикинуть", то тысячу сделал точно. Больше всего - гитар. Этот инструмент меня, так сказать "засосал". По совместительству я работал также на Московской экспериментальной фабрике. Брал там заказ и материалы, а потов отвозил готовые инструменты. В Москве за моими гитарами стояла очередь, в которой были не только наши, но и заграничные музыканты. Один швед купил мою гитару и записал, играя на ней, целую долгоиграющую пластинку музыки талантливого русского композитора, генерала царской армии В.Саренко. Его ноты почти не печатались, но этот швед их где-то раздобыл. Когда пластинка увидела мир, гитарист передал мне два диска через музыкантов. Одну пластинку у меня одолжили и не отдали заказчики, а вторую я передал в наш музей.

Моих инструментов много было вывезено за границу, особенно в Израиль - их позволялось вывозить. Следили таможенники только за скрипками. Даже ко мне как-то приходили с изъятой скрипкой, интересовались её ценностью.

- Вы ещё принимаете заказ на гитары?

- Нет, вот уже год, как на один глаз почти не вижу - залечили мне его. Но ещё имею дома одну гитару, заказанную музыкантом из Ровно, и вот бандуру Корниевского Нечепе отремонтировал. Потихоньку работаю, но за изготовление инструментов уже не берусь.

-  Вам есть кому передавать свой бесценный опыт?

- Мы с женой имеем двух дочек, потому свой опыт я передавал племянникам - Вадиму и Леониду. Я их научил всему, что знал и они делают гитары, которые побеждают на конкурсах мастеров. Внуки у меня тоже не бездарные, но учатся, получают высшее образование. На гитаре ребята играют, но за изготовление инструментов не берутся.

- Благодарю, Николай Иванович, за интервью и желаю вам ещё долго в добром здрави подниматься в свою "голубятню" и по мере возможности заниматься тем, к чему лежит ваша душа.