Пьяный солдат – таких не берут в «алконавты»

Около въезда в Гончаровское несколько военных с автоматами.

Останавливают каждую машину, которая проезжает мимо военного городка.

Проверяют документы, интересуются, куда кто едет.

17 марта и. о. президента Александр Турчинов подписал указ о частичной мобилизации. Начали разносить повестки тем, кто раньше служил. Поэтому 21 марта поехали в военный городок Гончаровское Черниговского района. Посмотреть, кто из бывших служащих приехал на военные учения.

Около магазинов и кафе стоят небольшими кучками ребята в камуфляжних, спортивных штанах, куртках, но с портфелями. Пьют пиво. Около въезда на полигон стоит солдат, никого не пропускает. С девяти утра до пяти вечера идут учения. Слышно, как время от времени хлопают гранаты, как стреляют из автоматов. Около военной части тридцать машин с черниговскими и киевскими номерами. Военные говорят, что такое их количество стало нормой. Это приехали призывники на учения, вечером разъедутся. Есть несколько военных палаток, около которых топчутся ребята.

К части время от времени идут женщины с сумками, несут еду, передачи. 14 марта 200 первых солдат из Гончаровской военной части отправили в Сумскую область на усиление охраны границы. В ближайшее время одну бригаду планируют отправить в Харьков. Говорят, что по военному городку ходят очень много ребят под хмельком. Некоторых даже «скорая» отвозит в больницу, с алкогольной интоксикацией. Около одной из палаток стоит Александр Сиридко, замполит военной части. Принимает ребят.

— Вы гляньте на него, — говорит Александр Сиридко, показывая на парня из Авдеевки Сосницкого района, который едва стоит на ногах. — Мобильный телефон в руках не держит. Из рук выпадает, распадается. С кем-то разговаривает, крутого включает, матерные слова трехэтажные гнет. Мы уже даже не считаем, сколько в день таких приезжает. И что нам с ними делать? Мы не можем дать автомат ему в руки. На него сейчас «белочка» нападет, постреляет всех. На словах они все говорят, что пойдут воевать. А как до дело дошло, кричат через одного: «Какого х. . я буду воювать? Я уже свое отслужил. Когда война начнется, тогда и пойду!» Куда он пойдет, если теперь такое говорит? Попрячутся за мамкиными юбками. Утром приезжают уже под хмельком. Некоторые везут в своих рюкзаках не вещи, а бутылки со спиртным. Кое-кто идет в бары и там напивается. Потом приходят к нам. Сейчас гончаровские бары процветают, как никогда. Мы алкашей не берем. Просто вычеркиваем из списка и отпускаем домой. Но приезжают и много нормальных ребят, которые хотят отстаивать честь своей страны. Очень многие люди помогают от всего сердца. Привозят одежду и еду. Везут яйца, консервацию. Но мы есть боимся. Это продукты, которые быстро портятся. Например, женщина принесла шесть банок консервированных грибов. Боимся их есть, потому что не знаем, где она их собирала. Солдат накормим. Потравим. Что потом делать?

Между тем авдеевский парень несколько раз разворачивался и шел к воротам, потом возвращался. Силой его никто не держал. Минут через двадцать шел пешком по пути в Чернигов. Мы побрезговали его подвезти. Обблюет машину, кому это нужно? Так и не познакомились.

— Выторги остались такими же, как и раньше, — рассказывает Валентина Мельниченко, владелица одного из кафе в Гончаровском. — К нам заходят водители или солдаты. Очень жаль их. Они по нескольку дней не моются. В основном берут кофе со «Сникерсами». Могут взять сразу по восемь штук, едят на ходу. Из горячего перекуса — только пицца, в пятницу сделали двадцать штук. Ребята говорят, что семь гривен за пиццу - это дорого для них. А я на ней копейки зарабатываю. Сегодня, в понедельник, беляши завезла. Но их немногие покупают. В Гончаровском до пяти кафе. Приезжие ребята к ним заходят, спрашивают у официанток, где есть «точки», чтобы купить самогона. Его у нас здесь на каждом углу гонят. Многие с собой привозят. Лишних носков не положат, чтобы еще одна бутылка поместилась. За последнее время военные у меня в баре купили бутылку шампанского для женщин за 65 гривен и пару бутылок коньяка.

— В Сумскую область поехали мой муж и брат, — рассказывает старший прапорщик 33-летняя Юлия Медведева. — Мужа, 34-летнего Ивана, офицера, провожала 16 марта. Брата, 27-летнего Романа Колесника, он служит по контракту, — 17-го. Когда провожала мужа, плакала. Тогда как раз был выходной. Когда провожали колонну, в которой был брат, сдерживалась. Не хотела, чтобы видели другие военнослужащие и подопечные. Очень плакала наша мама. Переживаю за них. Когда провожала мужа, его мать ничего не знала. Она в основном звонит мне. Я ее успокаивала, говорила, что все в порядке. Но она не глупая женщина — видит, что в стране делается. Сама все поняла, говорит: «Не обманывайте меня, говорите, как есть». Пришлось ей все рассказать. По телефону со своими мужчинами общаемся редко. Позвонят, скажут несколько слов. Но для меня главнее всего, чтобы были живы и все было хорошо. Когда звонит муж, спрашиваю у него о брате. Как звонит по телефону брат — интересуюсь мужем. Об обстановке рассказывают очень мало. Говорят, что прослушивают телефоны, но насколько это правда, я не знаю. К войне мы готовы больше морально. Но будем стоять до последнего. Присягу давали. Я готова к тому, что меня также заберут. Лучше уже быть там и знать, что творится в действительности. Трудно сидеть здесь и думать, накручивать себя.

Еженедельник «Вестник Ч» №13 (1455)